Лично мне довелось сблизка наблюдать одну такую трагикомедию историю. Один грек лет десять назад повелся с одной полячкой. Лет тогда ему было 39-40, женат он никогда не был. Жил и работал чуть ли не с детства в Афинах, имел (и имеет) небольшую компанию в строительной сфере, его молодые годы и золотые деньки Греции практически совпали. Все это привело к тому, что бабки через его руки прошли немеряные, и прожраны потрачены эти бабки были на гулянки, шмотки и девиц в барах на консумации. В общем, чел реально не удосужился себе даже хату купить, жил-не тужил на съемной, и распальцовывал банкнотами. В приятельских компаниях (по рассказам), лелеял мечты о жене-витрине, чтоб как модель, а сама днем у плиты и ночью в постели, дожидаясь мужа и господина из кофейни. Ну чё, нашел, можно сказать)
Полячка была, в самом деле, почти как модель, высокая, наверно, 1,78, и тощая, и в целом, доска доской, но нашего героя это только радовало, ибо разница с наблюдаемыми у приятелей женами составляла не сказать, чтоб целый охват, но верные 20-30 килограммов, кои заставляли нашего героя непроизвольно морщиться. На фоне вожделенной стройности длинный нос и болезненно белая кожа, уже в апреле обгорающая на беспощадном греческом солнце, и, что гораздо важнее, малоизученный, как глубины Марианской впадины, характер 28-летней гражданки нисколько не смущали грека, и он, можно сказать, рванул на всех парах к супружескому счастью, первым делом наградив избранницу ребенком. Теперь, когда привязал осла ослицу, как выражаются греки, можно было везти знакомить с родней на малую родину.
Родня особо не шокировалась, ибо, наблюдая за полетом сего орла над афинским мегаполисом по барам с девицами, работающими на консумации, чего-то подобного, в общем, и ожидала. Приняли мадемуазель приветливо, улыбаясь и раздумывая, как хорошо, что жить молодые будут в Афинах, а то мало ли чего можно ожидать от иностранок почти модельной внешности в обиходе.
Наш жених сразу, как будто не было бесцельно прожитых сорока лет, озаботился устройством семейного гнездышка, взяв махом жилищный кредит на квартиру в новом (а как же иначе!) доме, и спланировал свадьбу на пятнадцать еврокусков, из коих скромные штука двести отводились на платье невесты. Само собой, деньги, потраченные на приезд ближайшей родни невесты из Польши, никто не считал, ибо фу. Свадьба прошла спокойно, не считая мимолетного недовольства невесты из-за того, что парикмахерша посмела причесать одну родственницу до того, как причесала звезду дня.
И вот началась замужняя жизнь этой звизды, я не побоюсь этого слова. Впрочем, по причине расстояния, до родни доносились лишь отдельные всполохи бурь. Да и то, ребеночек родился с пороком сердца, так что родители были заняты более ребенком, нежели чем-либо другим. Кризис только-только набирал обороты, строительство все ещё было локомотивом экономики, но этот самый локомотив уже начал выдыхаться, хотя на кредитные выплаты по 900 евриков пока хватало, хватало пока и на антицеллюлитные кремы для кормы почти модельной половины семьи.
Первые грозовые тучи сгустились к крещению ребенка. Молодая мать в красном, со стразами, платье до колен и охмурительных босоножках, в этот душный августовский полдень внезапно заявила, что отказывается крестить ребенка, ежели этому ребенку сейчас же не будет дано, помимо традиционного бабушкиного имени, еще и второе, по выбору матери, вот прям щас! Скандал!...Ребенок, в итоге, обрел двойное имя. История умалчивает, почему эта вспышка сверхновой в отдельно взятой голове произошла за четверть часа до крещения, и нельзя ли было это предусмотреть как-то заранее, а то родня замучилась потеть на ступеньках церкви в ожидании явления новой православной христианки... Наконец, таинство свершилось, измученная жарой родня разошлась, несчастный ребенок был отнесен в дом для дальнейших мучений, так как с молочной смесью приходилось принимать и горчайшее лекарство.
В дальнейшем все уяснили, что у мадам есть вкусы, взгляды и предпочтения. В жару она, несмотря на кондеи, готовить не могла, ибо потела, это фу. Приходил муж с работы и жарил стейки на балконе, потому что иначе "вся квартира провоняет, и вообще, тут ребенок". После работы муж, привыкший к обычной для Средиземноморья сиесте и отпахавший восемь часов на раскаленной крыше, прикомандировывался смотреть телевизор с женой ("мне скучно одной") и попутно менять памперсы ("я слышала по телевизору, что каждый отец должен это делать"). Что поделаешь, приходилось нести груз семейного счастья...На вечерах в кофейне, столь милых мужскому сердцу, был поставлен жирный крест, так как представления молодой жены вмещали исключительно совместное проведение вечеров в узком семейном кругу, а то что за непорядок, женатый мужчина не дома в нерабочее время! Прямой путь к измене и трате семейного достояния! Но эта история не только про некую стервозную дамочку, покусившуюся на святое, в этой истории было еще много прекрасного...
На праздники, Пасху и Рождество, ячейка общества выбиралась на малую родину мужа. Поставив в своей помнате родительского дома маленький холодильничек и телевизор, мадам вполне комфортно существовала, не особо интересуясь обществом родни, и выходя из комнаты по нужде, в душ, и вымыть чашку/детскую бутылочку. Муж смиренно таскал подносы с кофе и едой на второй этаж, мадам, когда не была занята ребенком и целлюлитом, занималась собственным маникюром. Вы скажете, да она просто золотоискательница! и будете неправы...Ибо, как справедливо указывал муж, она была умницей с дипломом экономиста и самостоятельно выучила английский по самоучителю.
Приезды афинян каждый раз прерывали провинциальную скуку веселыми, бурными, как вешние воды, скандалами по самым непривычным в епархиальной глубинке поводам. Чего стоит один скандал из-за стирки, затеянной в светлый праздник Пасхи! Двери хлопали, шторы развевались на сквозняке, как боевые штандарты. Гордая супруга и мать уходила с коляской гулять по неизвестным переулкам, взбешенный супруг, рвя на себе узкий ворот одежды, медленно наливался пивом/вином/виски прямо возле обглоданных косточек пасхального агнца. Через пару часов слегка осоловевшая родня, отваливаясь, как паром от берега, от праздничного стола, отправлялась искать заблудившуюся в незнакомых переулках супругу... В другой раз, будучи в гостях у родителей жены в Польше, в Гданьске (а это, минуточку, побережье), разругались из-за портрета (та-дам!!!) папы римского на стене, так как, по мнению мужа, этой особи нечего делать в комнате православных христиан, в то время как жена смертельно обиделась из-за такого пренебрежения к свету очей, гордости и радости всей Речи Посполитой. Муж психанул, и в тот же миг рванул на машине обратно в Грецию. Слегка придя в себя где-то на Балканах, попросил помощи из зала позвонил брату, был им обруган ("не, ты реально придурок! Оставил ребенка и уехал! А вдруг она решит не возвращаться и ты больше никогда не увидишь свою дочь") и вернулся обратно в Гданьск...Надо сказать, никто из этих двоих не был христианином по призванию, а не по названию, ни полячка-католичка, ни православный христианин, что совсем не мешало им цапаться по религиозным поводам, аки протестантам с католиками.
Дом должен был сгореть, как сказал классик. И верно. Через пять лет брака измученная, как видно, поиском общих семейных ценностей и необретшая таковых, супруга завела себе идеологически правильного польского хахаля из живущих тут же, в Афинах, и была поймана мужем на стадии сладкой переписки в мордокниге и курлыканья по телефону. Встав в эффектную позу (руки на бедра, плечи назад, одна нога чуть согнута в колене и выставлена слегка вперед), супруга потребовала развод, девичью фамилию и два еврокуска алиментов. Да, ипотечную хату тоже. Далее последовал шумный бракоразводный процесс с адвокатами, дележкой мебели и опеки над ребенком, пересчитыванием состояния супруга и пристальным рассматриванием морально неустойчивого прошлого супруги. Суд, по старой греческой традиции, затянулся года на полтора-два, алиментов, из затребованных пары тысяч, присудили двести пятьдесят, но оставили жить в ипотечной квартире с ребенком, коего олень с рогами отец имел право отныне забирать на все каникулы-летние, рождественские и пасхальные, а также по установленному расписанию в остальное время.
Где же мораль сей басни, спросит нетерпеливый читатель. Спокойно, читатель, мы уже подобрались к самой морали. Итак, в итоге полячка выгнала с треском в прошлом году своего хахаля и занялась приведением в товарный вид усиленным антицеллюлитным рихтованием кормы, попутно продолжая работать, не богатства ради, а хлеба для, приходящей прислугой в чужих квартирах. И завела себе критянина ("вот он её, по ходу, и придушит",-комментарий бывшего благоверного). Бывший живет, как в старые добрые времена, на съемной квартире, исправно заботится о ребенке, таская каждую субботу в магазин игрушек. По ипотеке забил платить уже года два как ("она там с хахалем, а я им ипотеку еще платить буду?"), кредит висит, проценты капают, бизнес постольку-поскольку.
И на подколки приятелей отвечает словами старой греческой песни: "Не сяду снова я в тюрьму!"...
Свежие комментарии