История знает не один любовный треугольник, все участники которого были известными людьми. Как тут не вспомнить про трёх выдающихся пианистов и композиторов: Клару и Роберта Шуман и Иоганнеса Брамса?
В сентябре 1853 года в дверь дюссельдорфского дома Роберта и Клары Шуман постучал молодой человек — Иоганнес Брамс. Ему было всего 20 лет. Он был белокур и робок. В руке он держал рекомендательное письмо от известного скрипача Йозефа Иоахима.
Иоганнес Брамс
Роман с вундеркиндом
Когда Брамс сел за рояль, он начал извлекать из инструмента такие божественные звуки, что Роберт прервал его игру возгласом:
— Подождите! Это должна слышать Клара!
Супруга Шумана вошла в комнату и посмотрела на гостя, который встал, чтобы приветствовать хозяйку дома. Позже она так описывала своё впечатление: «Он стоял перед нами, как посланник божий. Потом он играл произведения собственного сочинения, полные безмерной фантазии, искренности и мастерства. Роберт не мог ему ничего посоветовать, ведь он все делал идеально».
Кто-кто, а Клара Шуман хорошо разбиралась в музыке, ибо та с детства стала её миром, её спасением от суровой жизни, «местом», где она встретила любовь, и, наконец, средством очень хорошего заработка.
Клара Вик родилась в 1819 году в Лейпциге. Музыкант Фридрих Вик, её честолюбивый отец, рано заметил незаурядные музыкальные способности дочери и стал упорно лепить из неё нового Моцарта. Уже в девятилетнем возрасте девочка-вундеркинд успешно концертировала. Папаша отличался деспотическим нравом и буквально мордовал дочь бесконечными занятиями, не оставляя ей времени на детские развлечения. Вся её жизнь проходила под неусыпным контролем родителя. Она даже дневник вела под его присмотром.
Роман с Робертом Шуманом перевернул жизнь Клары. Он показал, что властный Фридрих, сам того не желая, своим деспотизмом воспитал очень жёсткого и независимого человека.
Когда 18-летний Роберт впервые услышал игру 8-летней Клары, он был потрясён. В то время он по настоянию семьи изучал юриспруденцию, но никаких тёплых чувств к ней не питал. Он мечтал о музыке и в качестве учителя выбрал Фридриха Вика. Так в доме Вика поселился будущий великий композитор Шуман. Кажется, первое время Роберт не замечал устремленных на него влюблённых глаз Клары. Он был весь в трудах и мечтал стать выдающимся исполнителем. Многочасовые занятия показали, что у Шумана недостаточно «ловкие» пальцы, если можно так выразиться. И он стал их разрабатывать. В результате случилась травма, и о карьере профессионального музыканта пришлось забыть. Радостью стало сочинение музыки и роман с Кларой. Фридрих, узнав о любви молодых людей, воспротивился браку дочери с «неудавшимся пианистом». Борьба за счастье длилась пять лет. Был даже суд. Но влюблённые победили.
Счастливая семья?
С 1841-го по 1854 год в семье родилось восемь детей. Союз Шуманов считали счастливым. Во многом залогом этого счастья стала привычка Клары к подчинению. Хотя именно она была по большей части кормильцем семьи: давала весьма прибыльные концерты.
К началу 1850-х у семьи возникли проблемы из-за психической болезни Шумана. В 1854 году под влиянием глубокой депрессии он пытался покончить с собой.
Годом ранее в жизнь четы и вошёл молодой и талантливый Иоганнес Брамс. Он родился в семье неудачливого музыканта и с детства демонстрировал большие способности к музыке, чем его отец…
В Клару Шуман он влюбился с первого взгляда. Его нисколько не смутил тот факт, что она старше на 13 лет и на её попечении находятся нездоровый муж и их многочисленное потомство. Брамса потрясли сила и величие, которые исходили от этой женщины.
Роберт написал о Брамсе восторженную статью: «Я знал… и надеялся, что грядёт Он, тот, кто призван стать идеальным выразителем времени, тот, чьё мастерство не проклевывается из земли робкими ростками, а сразу расцветает пышным цветом. И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации и Герои. Его имя — Иоганнес Брамс».
В 1854 году Шуман после попытки самоубийства находился в психиатрической лечебнице. А Брамс изливал свои чувства в письмах к его жене, которая недавно в восьмой раз стала матерью: «Мне всегда хочется говорить Вам только о любви, каждое слово, которое я Вам пишу, и которое не говорит о любви, заставляет меня раскаиваться. Вы научили меня и продолжаете ежедневно учить, восхищаться и узнавать, что такое любовь, привязанность и преданность. Мне всегда хочется писать Вам как можно более трогательно о том, как искренне Вас люблю, я могу только просить Вас поверить мне на слово».
В ответах Клара вторила влюблённому юноше: «Я не могу думать ни о чем другом, кроме как о Вас, о Ваших дорогих моему сердцу письмах. Ваш образ постоянно перед моими глазами. Что Вы со мной сделали? Вы можете снять свои волшебные чары?».
Дневник Брамса, датированный 1854 годом, также изобилует признаниями в любви к Кларе: «Мне часто приходится сдерживаться изо всех сил, чтобы не обнять её. Для меня это так естественно, как будто она и не может воспринять это плохо. Молодую девушку я не мог бы любить больше. Она может лишь пообещать тот рай, что Клара уже открыла».
Дом-музей Роберта Шумана в Бонне
Друг семьи — и не больше
Тем временем Шуману становилось все хуже. Его мучили слуховые галлюцинации, которые становились мучительнее с каждым днём. Иногда звуки буквально разрывали его голову на части.
Клара — сначала беременная, потом недавно родившая, — по рекомендации врачей воздерживалась от посещения мужа в лечебнице. Это взял на себя Брамс, которого Шуман в минуты просветления называл «наш почтовый голубь».
Позже Клара узнала, что Иоганнес многое недоговаривал о состоянии Роберта, чтобы её не травмировать: например, он не сообщил ей, что в период особенно серьёзного обострения болезни Шуман не смог вспомнить имена своих детей. Брамс, наоборот, пытался внушить любимой женщине мысль о том, что её мужу все лучше: «Мне хочется сказать Вам что-то утешительное и очень хорошее, но мне это ещё никогда не удавалось, ибо с буквами я не умею обходиться, как с нотами. Ваш дорогой муж совсем не изменился, — только стал крепче.
Улыбка и речь со стороны — совершенно такие же, как прежде. Господин Шуман осмотрел цветы и пошёл вглубь, в прекрасную даль, он исчез с моих глаз, освещённый чудным светом заходящего солнца. Не могу описать, что я чувствовал в эти часы, меня пробирала дрожь, и лишь ценой огромного усилия я сдержался, чтобы не окликнуть его, не броситься к нему. Не хотел бы я, чтобы Вы оказались на моем месте».
Когда её младший ребёнок немного подрос, Клара начала посещать мужа. Вот тут-то для неё и открылся весь ужас его состояния. В то же время она оценила деликатность Брамса.
В 1856 году Шуман скончался. Брамс до последнего посещал его практически ежедневно. Незадолго до смерти Роберт стал отказываться от еды — только после уговоров Иоганнеса он иногда проглатывал ложку-другую бульона.
Итак, Клара была свободна. И теперь она ждала предложения от Брамса. Но самым удивительным стало то, что предложения так и не последовало. И тогда Шуман прямо спросила друга о его намерениях. На это он ответил уклончиво:
— Я мыслю только музыкой и, если так пойдёт дальше, превращусь в аккорд и исчезну в небесах.
Клара всё поняла и высказала своё резюме:
— Моё участие в его судьбе и творчестве всегда останется горячим, но моё доверие к нему полностью утрачено.
Несмотря на это. Иоганнес всячески пытался принять участие в судьбе вдовы: он присылал ей деньги, которые она нехотя принимала…
Он вообще никогда не женился. После разрыва с Кларой в жизни Брамса повторилась привычная ситуация: он завёл роман с дочерью одного профессора и опять «скрылся в тумане», кода настал момент делать предложение.
На вопрос друзей о женитьбе композитор шутливо отвечал:
— Я, к сожалению, никогда не был женат и, слава богу, до сих пор не женат.
Смерть Клары в 1896 году потрясла Иоганнеса. В память о любимой женщине он написал «Четыре строгих напева».
Композитор просил детей Клары:
— Всякий раз, когда вы будете играть эти напевы, рассматривайте их как приношение памяти вашей любимой матери.
Брамс пережил Клару Шуман всего на год.
Могила Роберта и Клары Шуман в Бонне
Свежие комментарии