Таких случаев мировая практика не знает до сих пор. Морской пехотинец капитан медицинской службы Павел Ересько, пробиваясь к своим, провёл 37 дней в Чёрном море, питаясь только морской водой. И выжил!
Он родился в 1916 году в Черниговской области, деревне Семеновке (ныне - город Семеновка Черниговской области). Учился на военно-морском факультете при 1-м Ленинградском медицинском институте им. И. П. Павлова, который закончил 3 марта 1940 года. При выпуске, наряду с дипломом врача, он получил очередное воинское звание старшего военфельдшера, был назначен старшим врачом школы оружия учебного отряда ЧФ.
В ноябре переведен на должность старшего врача батальона морской пехоты (здесь нет ошибки! по Положению о Военно-морском факультете слушатели на 4-м курсе получали воинское звание военфельдшер с выслугой один год, а при выпуске — старший военфельдшер). В 1941 году П.И. Ересько был удостоен воинского звания военврач 3 ранга, таким образом, только в это время его воинское звание стало соответствовать его квалификации — врача и должности — старший врач.
Так что войну он встретил в этой должности. Воевал героически, защищал Севастополь до последнего его дня. Среди морских пехотинцев считался очень боевым офицером, часто ходил в разведку. Полковник Горпищенко как-то приказал запереть его в землянке, но он все равно удрал, когда началась атака.
В июле 1942 года в последние дни 250-дневной обороны Севастополя, когда командование уже эвакуировалось, а эвакуация десятков тысяч защитников города так и не началась, случилась эта история.
Морские странствия
Со слов героя нашего рассказа:
"Днём мы удерживали противника, а ночью собирались к берегу моря, ожидая, что нас заберут корабли. Однако кораблей было мало, в связи с этим многие стали строить плоты. В это время мы увидели на берегу шлюпку с двумя людьми, которые откачивали из неё воду. Мы к ним присоединились и на шлюпке перед рассветом 3-го июля отошли от берега с мыслью о том, что лучше погибнуть в море, чем попасть в плен. У нас не оказалось ни воды, ни запасов пищи. Отойдя от берега, с наступлением утра, увидели движение немецких танков в сторону моря, перестрелку, затем всё стихло. Ветром и течением нас начало относить к городу, где нас обстреляли с берега из пулемёта, а затем и артиллерией. Один снаряд упал совсем рядом со шлюпкой, её залило водой, осколком ранило одного из наших товарищей.
Раненый грести не мог. Втроём, не имея вёсел, мы всё же смогли отойти от берега, но к вечеру поняли, что не имя ни воды ни пищи (одна фляга воды, набранной в воронке возле Херсонесского маяка, и три банки рыбных консервов), до Кавказских берегов дойти не сможем. Решили под покровом ночи подойти к берегу в районе Балаклавы, чтобы уйти к партизанам. Сделали несколько безрезультативных попыток. Мы соорудили подобие паруса из плащ-палатки и некоторое время с попутным ветром двигались на восток. Затем ветер стих, а грести мы уже не могли. Я приказал товарищам лечь, не двигаться, поменьше разговаривать с тем, чтобы меньше расходовать энергии. Оставалось ожидать случайного корабля или гидросамолёта. Мучили жажда и голод.
Уже с третьего дня пытались пробовать морскую воду, вначале смачивая рот, а затем употребляя по одному-двум глоткам. Начиная с пятого дня, испытывая сильную жажду, стали практически без ограничения употреблять морскую воду. За время 36-дневного нахождения на шлюпке, дожди были редко. Эту воду пили с большим наслаждением. К морской воде сравнительно быстро привыкли; способствовало питье воды с добавлением в нее таблеток пантоцида, оказавшегося в шлюпке. При этом ощущали уменьшение солености воды и неприятного вкуса.
Чувство голода особенно было сильным первые 7 суток, но хотя оно потом несколько притупилось, но все мысли и разговоры сводились к еде.
Страдания несколько уменьшались от смачивания головы, груди и лица морской водой.
Приблизительно на шестой или седьмой день нашего плавания мы услышали гул приближающегося самолёта. Не зная, чей это самолёт, мы решили лежать не двигаясь.
Но в то время, когда самолёт был над нами, один из наших товарищей поднялся и начал размахивать полотенцем. Самолёт оказался фашистским, летел очень низко.
Он развернулся, обстрелял нас из пулемёта, затем, сделав круг, снова обстрелял лодку и удалился.
Силы наши продолжали таять, а у некоторых моих товарищей вместе с этим терялись и надежды на спасение. Мне в то время были известны случаи длительного голодания до 43-х дней. Я пытался убеждать товарищей в том, что человек без пищи может жить долго, однако у них не было веры в это. О чём бы мы ни разговаривали, все наши разговоры сводились к пище. Состояние наше ухудшалось, у одного из наших товарищей появились галлюцинации, вскоре он потерял сознание и на 19-й день нашего плавания умер. На 24-й день плавания умер второй наш товарищ. Мы остались вдвоём. Через несколько дней я стал замечать, что мой товарищ становится всё более вялым, на редкие вопросы отвечает неохотно, на раздумывание тратит много времени, у него стали появляться галлюцинации. Вскоре и он потерял сознание и на 30-й день умер. Зная о том, что люди без пищи могут прожить больше прожитого нами, я был уверен в том, что ещё могу жить дней 10-12, но вскоре и у меня начали появляться галлюцинации. Мне часто казалось, что я вижу товарищей, которые приходят ко мне по морю, приносят мне пищу, оставляют её на шлюпке и уходят обратно. Однажды мне показалось, что мою шлюпку прибило к берегу, где находился морской госпиталь. Меня подняли на берег, обещали напоить чаем и накормить. Долго я ждал, но, не получив ни чаю, ни пищи, ушёл в море.
Когда же пришёл в себя и увидел, что берега вблизи нет, был огорчён тем, что ушёл от берега. А затем, только разобравшись в обстановке, понял, что я не берегу не был. Если бы я был на берегу, то меня не отпустили бы в море, да и так быстро я не мог потерять берег из виду. Подобных галлюцинаций было много."
Поведение П.И. Ересько отличалось спокойствием, существовала надежда на подбор шлюпки нашими кораблями , или выброс ее на берег. Он не допускал мысли о смерти.
Многочисленные галлюцинации у него появились после 30 суток плавания и проявлялись во встрече с друзьями, которые «обеспечивали его водой и обильной едой».
Спасение
На тридцать шестые сутки пребывания в море, 9 августа 1942 года, Павел Иванович был подобран турецким пароходом «Анафарта» неподалеку от южного берега моря.
Вот, как об этом он рассказывал сам: Я начал терять надежду на спасение. Появилась мысль выброситься в море со шлюпки, чтобы прекратить страдания, но, имея ещё некоторые силы, я откладывал это до более худших времён. В один из дней я увидел летающих чаек и понял, что берег близко. Наконец, однажды утром увидел берег, который к полудню опять исчез. Появились сомнения: был ли это берег. Иногда мы видели на горизонте тучи, напоминающие берег. На следующее утро я вновь увидел берег, и уже значительно ближе.
В забытье я уснул и проснулся от чего-то необыкновенного. Вижу вблизи корабль, матросов в моей шлюпке, которые переносят меня в свою. Шлюпка подошла к кораблю, и меня приняли на борт, где уложили и дали стакан чаю, от которого я получил величайшее наслаждение.
Казалось, что весь организм наливается силами. На корабле я узнал, что сегодня 9-е августа. Мы ушли из Севастополя 3-го июля, так что получилось, что я пробыл в море 36 суток...
Караман — герой — называли матросы полуживого спасенного и доставили его в Турцию, где он долгое время скитался по концлагерям.
О судьбе Павла Ивановича случайно узнал родной брат Тимофей. Это было как раз в то время, когда в составе советских войск он уже освобождал от фашистов Болгарию. Турки не хотели отдавать плененного в море военврача, но брату, приложившему огромные усилия, все-таки удалось через посольство добиться его возвращения на Родину.
Последствия голодания
За время пребывания на шлюпке его вес с 69 кг уменьшился на 22 кг. Первая помощь в течение двух суток состояла в умеренном употреблении сладкого чая. В последующем он отмечал: «С принятием каждого глотка я ощущал возвращение к жизни». На третий день был добавлен рисовый суп небольшими порциями, на четвертый — 50 г белого хлеба, суп и чай. Попытка употребления на седьмой день мяса с соусом привела к резким болям в области желудка и рвоте.
С первых же дней после еды появлялся понос (до 3 — 4 раз в сутки), который был купирован применением пепсина с соляной кислотой. С третьей недели — употребление масла, какао, шоколада, в большом количестве винограда. Вес тела восстановился через четыре месяца. Отмечался большой аппетит, стремление есть побольше, боясь вновь оказаться в пережитых условиях. Длительное время нормально посоленная пища казалась пресной (до двух лет). Кожные покровы примерно в течение 6 недель были покрыты тонким слоем соли. Отсутствовало нормальное потоотделение (даже в бане).
Жизнь после возвращения на Родину
После возвращения на Родину проходил службу в должности флагманского врача бригады ОВР Туапсинской ВМБ, начальника медицинской службы гвардейского крейсера «Красный Крым». В послевоенный период прошел годичную специализацию в ВКУОСМС при Военно-морской медицинской академии и занимался лечебной работой в медицинских учреждениях Северного, а потом Черноморского флота. Последняя должность на флоте — начальник кожно-венерологического отделения военно-морского госпиталя в г. Николаеве.
Драматические события жизни и спасение Ересько П.И. описаны им и опубликованы в журнале «Военно-морской врач». В 1967 стал Заслуженным врачом Украины.
Стойкость и мужество Павла Ивановича предопределили ему счастливый конец. А ведь многие люди, утратив самообладание и мужество во время корабельных аварий и катастроф, погибают уже в первые дни.
История Ересько П.И. легла в основу исторического романа Василя Кучера «Плещут холодные волны» (1964).
Фото П. И. Ересько в начале 2000х
Свежие комментарии